I. МАНЗА: РУСОФОБСКИЙ ОСКАЛ

1.

Манза… Так называют в странах Востока биологическую помесь китайцев с некитайцами. Так же называют некитайцев, заражённых умилительно-восторженным отношением ко всему китайскому. К манзе относят также подкупленных китайцами подданных других стран.

Пора заговорить о том, что существует и стремительно плодится российская манза. Это не только дети русских женщин, рожающих от китайцев. Это и - преступное сообщество учёных-«историков», которые теоретически обосновали отторжение от России Сибири и русского Дальнего Востока в пользу Китая. Только на «научные» выкладки дальневосточной манзы опирался президент РФ В.В.Путин, когда отдавал Китаю Тарабарово-Уссурийские острова - аграрное «подбрюшье» Хабаровска (своего рода его «Карельский перешеек») общей площадью 240 кв. км.

Один из таких «историков» - В.Л.Ларин. Должность, кормящая этого человека с 1992 г., – директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. Научное звание доктор исторических наук. Кажется, он должен ревностно защищать интересы России на её восточных рубежах. Однако не исключено, что именно В.Л.Ларин возглавляет китайскую пятую колонну в Российской Федерации. Вот что писала владивостокская газета «Конкурент» в №15 от 20.04.04 в статье «Самый китайский россиянин»:

«Корреспондент: Вас как учёного-историка не удручает двусмысленность – жить на земле, российское содержание которой тает на глазах: не успели россияне освоить, окультурить территорию, как сюда уже хлынул поток людей, совершенно не признающих название Владивосток. Что делать?

В.Л.Ларин: Конечно, я, как и большинство приморцев, ощущаю себя европейцем. Мои корни – на западе. И Дальний Восток для меня такой же чужой, как для всех других потомков переселенцев… Что касается отношения соседей (имеются в виду Китай и китайцы. – О.Г.), то оно меня не обижает, потому что я хорошо их понимаю. Территория Приморья действительно испокон веков принадлежала китайцам – достаточно проверить это по любой старой китайской карте…

Корреспондент: Должен ли историк быть гражданином и отстаивать свою позицию вопреки воле чиновников?

В.Л.Ларин: Не надо насиловать человека. Быть гражданином, заниматься политикой учёный не обязан. У него другая работа».

Китайские юани, шелестящие, видимо, в карманах этого «учёного», просто обязывают вбивать в головы приморцам такие «истины»:

«Приморье, как и весь Дальний Восток, вследствие узости своего внутреннего рынка и крайне ограниченного производственного потенциала не имеет шансов ни стать центром экономической жизни АТР (Азиатско-Тихоокеанского региона. – О.Г.), ни попасть в зону активной политической жизни» («Владивосток» №1491 от 15.01.04).

Проходят годы. Надо полагать, китайскими юанями набиты не только карманы, но и матрацы в квартире Ларина. Иначе чем объяснить его заявление в обозрении «Эффективная граница» №4 (18) за 2006 г., торпедирующее оптимистические (по крайней мере, официально декларируемые) планы Москвы относительно будущего Дальнего Востока:

«У широко рекламируемой сегодня идеи массового «переселения миллионов соотечественников» из «ближнего зарубежья» (которое для Дальнего Востока является «дальним») в Тихоокеанскую Россию нет реального экономического обоснования. В основе её – абстрактные геополитические расчёты, родившиеся под влиянием синдрома «жёлтой опасности» и продиктованные стремлением предупредить заселение этих земель китайцами. …Геополитический потенциал, территориально-локальные возможности Дальнего Востока, способные содействовать политическому и экономическому внедрению России в АТР, остаются невостребованными ни правительством, ни крупным российским бизнесом. Дальний Восток так и не стал и вряд ли станет для России «мостом» в Азию».

Газета «Владивосток», из которой взяты эти цитаты и которая, к счастью, не даёт спокойно жить «гиганту» от востоковедения, констатирует:

«Сегодня д.и.н. В.Л.Ларин претендует на четвёртый срок директорства. Кому выгодно держать на должности директора единственного на весь Дальний Восток Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН человека, который одинаково равнодушен как к судьбе Дальнего Востока, так и к институту?» («Владивосток» от 28 сентября 2007 г.).

Отвечу на этот вопрос – ЦК Коммунистической партии Китая!

В.Л.Ларин будет переизбран на четвёртый срок. В крайнем случае, без высокой должности в ДВО РАН его не оставят. Вот как оценивает Ларина председатель ДВО РАН В.Сергиенко: «Что касается позиции Ларина как учёного… Да, мне тоже чужды и обидны его высказывания, что русские люди на территории Приморья – чужие и перспективы развития этого региона России плохо просматриваются. Я тоже считаю, что учёный обязан быть гражданином своей страны. Но научные труды Ларина высоко оценивает один из самых крупных российских востоковедов с мировым именем академик РАН, директор Института Дальнего Востока РАН М.Л.Титаренко» (там же). Понятно: рука Титаренко моет руку Ларина. «Мировое имя» Титаренко означает: этот востоковед тоже считает нелепостью присутствие русских в Приморье, Приамурье и в Сибири - иначе такового ему не видать, как своих ушей. Проверено.

«Русских в Сибири до Ермака не было!», «Сибирь – земля неисторическая!». Эти лозунги-измышления принадлежат агенту Ватикана, члену Петербургской академии наук, немцу на русской службе Герарду Фридриху Миллеру (1705-1783), русофобу и норманисту, в течение 10 лет (1733-1743) уничтожавшему следы древней русской цивилизации на территории Западной и Восточной Сибири - Тобольска, Тюмени, Тары, Туринска, Омска и др., а также Приуралья. Этого «учёного» ненавидели М.В.Ломоносов и С.П. Крашенинников, однако любят и считают его «отцом истории Сибири» современные историки Сибири и Дальнего Востока. Вы почувствуете энергетическое усиление этих лозунгов, по мере того, как будете продвигаться от Урала к берегам Тихого океана: если великий Г.Ф.Миллер так отозвался о Сибири, то Дальний Восток и вовсе «неисторический», никаких русских до Ермака в той местности тем более не могло быть!

Казалось бы, в связи с появлением в Поднебесной карт, включающих в состав Китая Сибирь и русский Дальний Восток, нужно быть поосторожней с подобными постулатами. К тому же, никто иной, как Г.Ф.Миллер и Ко сварганили для Руси историю длиной в 1000 лет. Поскольку Китаю, согласно всемирной истории человечества, 8500 лет, значит, подданные Пекина, который, в отличие от Москвы, географически значительно ближе к Сибири и Дальнему Востоку, просто не могли не окультурить эти пространства при полном отсутствии истории и культуры у русских до 988 г. н.э.,т. е. до крещения Руси. Однако всё больше накапливается фактов, опровергающих эти примитивные измышления. Тем не менее, вопреки им китайская пятая колонна в российской исторической «науке» прямо-таки упивается своей безнаказанностью. Востоковед В.Л.Ларин предлагает в качестве «доказательства» принадлежности Приморья Китаю «проверить это по любой старой китайской карте». Как будто этому китаисту неведома давняя шовинистическая китаецентристская идеология великохоньцев, по которой самые совершенные люди на Земле это китайцы, а все остальные народы мира – «рабы, временно ускользнувшие из-под власти Срединной империи». В карты Китая включаются не только русские территории, но и территории других народов. Самый грязный нищий в Китае может плюнуть в сторону европейца и сказать: «Ты - варвар!». Ларину пора знать, что карты китайцы стали издавать после того, как Русичи научили их делать бумагу и разъяснили, что такое карта! Не существует в Китае ни одной книги, ни одной рукописи, ни одной карты, изданных на бумаге, произведённой ранее XVIII в. н. э. (см.: Носовский Г.В., А.Т.Фоменко А.Т. Империя, т.I, М., «Римас», 2004 и др. авторов)!

Разумеется, не все историки Дальнего Востока и Сибири согласны с Миллером. («Не все России изменили, не все в предатели пошли».) С ними ведёт борьбу директор Музея аборигенных культур в Хабаровске Николай Евдокимович Спижевой после вопиющего случая, произошедшего в окрестностях Николаевска-на-Амуре в начале 1990-х гг. на археологических раскопках культурных слоёв, относящихся к I тыс. до н.э. Посетив их, Николай Евдокимович обнаружил в мусоре, оставленном археологами,… скульптурную фигурку женщины европеоидного типа - «Амурскую Нефертити». Фигурки людей азиатского типа были «приобщены», а европеоидного – выброшена. «Археологи» оказались невозмутимы: «Так ведь сказано же: никаких европеоидов в то время на Амуре в принципе быть не могло!». Откуда же взялась фигурка? Неважно, откуда она взялась, главное – мы, историки, полагаем, что её здесь быть не может! Николай Евдокимович начал бескомпромиссную борьбу за спасение «Нефертити», которая продолжается вот уже 15 лет. Особенно преуспели в травле учёного на историческом факультете ДВГУ. Н.Е.Спижевой сам-де эту фигурку и подсунул в кучу мусора! Спижевой, мол, смеет утверждать, что «Амурская Нефертити» и скульптурный портрет царицы Древнего Египта Нефертити выполнены по одним и тем же эстетическим законам! Какая наглость! Мало того, Спижевой уверен, что оригинальная Кондонская культура (обнаружена в 100 км севернее Комсомольска-на-Амуре) к нижнеамурским нанайцам отношение не имеет, т.к., неожиданно прервав самую себя в IV в. до н.э., всплывает в «клину» между Окой и Волгой. Такого тоже не может быть никогда! Не в силах более противостоять в одиночку таким «историкам», Н.Е.Спижевой перебирается на постоянное местожительство во Владимирскую область.

2.

В начале второй половины ХХ века академиком Алексеем Павловичем Окладниковым и его учениками было сделано сверхвыдающееся открытие: было установлено, что на территории юга русского Дальнего Востока (включая Приморский и Хабаровский края, Амурскую область, а также Манчжурию и Северный Китай) существовала великая Империя Чжурчженей (I-XIII в н.э.), а ей, в свою очередь, предшествовала так называемая Бохайская цивилизация, как полагают, более примитивная. Хотя археологические диковинки на территории Приморья начали систематизироваться с 1870-х гг., однако, в свете вышесказанного не трудно предположить, что, не будь А.П.Окладников академиком многих академий мира, а, скажем, простым кандидатом ист. наук, то мы бы до сих пор ничего не знали, не ведали об Империи Чжерчженей. Так как преодолеть авторитет академика Окладникова было невозможно, то маленьким «историкам», не желающим, «естественно», что-то пересматривать во всемирной истории человечества, надо было как-то вписать в неё Империю Чжурчженей. Само собой, никаких творческих идей не могло возникнуть в их головах и относительно истории Руси-Россиию при её куцей 1000-летней истории, с бесспорным отсутствием Русских в Сибири до Ермака, да ещё с 300-летним татаро-монгольским игом. И речи быть не могло о том, что Журы – это одно из полузабытых ныне имён народа Руссов, находящегося в том же ряду, что и Скифы, Сколоты, Сарматы и мн. др., которые тоже Русы (см.: Классен Е.И. Новые материалы для древнейшей истории славян… М., МГУ. 1854; Петухов Ю.Д., Васильева Н.И. Евразийская империя скифов. М., «Вече», 2007 и др.). Вероятнее всего, название тотемной птицы Руссов - ЖУРавль - произошло от названия одного из племени Руссов - Журов. Один из подвидов журавля – крупная птица «джентри» (она обитала в Сибири и на юге Дальнего Востока) - беспощадно отстреливалась священниками-попами, которые двинулись в Сибирь вслед за Ермаком, но в единичных экземплярах чудом сохранилась в самых глухих уголках Уссурийской тайги.

Для начала «историки» - и так они поступают довольно часто для уничтожения подлинной истории Руси-России - начинают манипуляции с буквами, входящими в состав слова. К русскому корню «Жур» лукаво добавляется «ч». Затем появляется ещё одна «ч» в китайском слово-слоге «жень» - человек. Слово «чЖУРчЖЕНЬ» - это абстрактная русско-китайская абракадабра (в китайском языке нет слово-слога «жур»), которую можно перевести как «человек народа жур».

Замечу также, что правильно не «маньчжур», а «манжур»: здесь оба протокорня чисто русские, и в целом слово означает «вождь, руководитель журов». На борту первого парохода (транспорта), появившегося на тихоокеанском побережье России в 1860 г., написали «Манджур», т.е. тоже исказили, но не так грубо. Таким образом получается, что Манжур и наполовину китаизированное Журжень это имена одного и того же народа - Русского.

С утверждением доселе невиданной «национальности» под названием «чжурчжень» первым подсуетился православный священник Палладий (Кафаров).

Синолог Палладий (Кафаров) считается отцом древней и средневековой истории юга русского Дальнего Востока. Почему его поторопили появиться в Приморье вслед за Амурской экспедицией (1849-1855) Г.И.Невельского и Н.Н.Муравьёвьева-Амурского, результатом которой стало присоединение к России Приморья и Приамурья? Потому что запахло «жареным»: могла всплыть правда о подлинной истории Сибири и русского Дальнего Востока и Руси в целом, которая, само собой, не проговаривается во время проведения ежегодного церковного праздника – «Дня славянской письменности и культуры», якобы подаренных нам всего 1000 лет назад заезжими византийскими монахами. На самом-то деле русской письменности и культуре – десятки тысяч лет (см.: Чудинов В.А. Вселенная русской письменности до Кирилла. М., «Альва-Первая», 2007; Чудинов В. Вернём Этрусков Руси. М., «Поколение», 2006 и др.). Проводя этот праздник, современная РПЦ озвучивает версию русской «истории», подброшенную нам Миллером, Баёром, Шлёцером и переведённую с немецкого на русский «великим» Н.М.Карамзиным.

Палладий был не один: одновременно на будущую древнюю и средневековую историю Приморье работали ещё три синолога. Зачем так много? Потому что им было велено срочно изучить ЛЕТОПИСИ.

«Выдающуюся роль в истории изучения древних и средневековых народов Дальнего Востока сыграли труды русских востоковедов Н.Я. Бичурина, В.Горского, В.П.Васильева, П.Кафарова. Для нас наибольшую ценность представляют те их работы, основанные на летописях, в которых говорится о чжурчженях и в особенности о северных» (Медведев В.Е. Культура амурских чжурчженей. Конец X-XI век. Новосибирск, «Наука», 1977, стр. 8).

«П.Кафаров поставил своей целью освещение истории Приморья на основе не только китайских, но также корейских и японских источников. Он пытался … определить местонахождение древних укреплений и городов, выяснить их названия и историческую и этническую принадлежность» (Окладников А.П. Далёкое прошлое Приморья. Владивосток, 1959, стр. 12-13).

Читателю, надеюсь понятно, о каких ЛЕТОПИСЯХ идёт речь: о китайских. То есть получается, что именно китайские летописи рассказали нам о журженях-манжурах, о древней и средневековой истории Приморья, они же задали направление мысли последующим поколениям российских «историков»! Ну а откуда же эти летописи у китайцев?

…История Китая начала создаваться лишь после того, как была написана абсолютно лживая история стран Западной Европы, якобы берущая своё начало от «древней» Греции и «древнего» Рима? (см.: Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Империя…). А написали её китайцам иезуиты-«просветители» Ватикана, заполонившие Китай именно во второй половине XVIII века задолго до присоединения к России Приморья и Приамурья. Они же сочинили китайцам «китайские летописи».
Синолог Н. Я. Бичурин (Иоакинф), как и Палладий, был православным священником, автором многих книг о Китае и первого в России учебника китайского языка. Паллалий (Кафаров) провёл 30 лет в Пекине в составе русской православной миссии. Для нас интересны такие сведения о нём:

«Круг научных интересов К. был крайне разнообразен. Его переводы, исследования и описания посвящены изучению прошлого Китая, Монголии, истории маньчжур, киданей и других кочевых племён. Большое внимание К. уделял изучению истории связей Китая с другими народами, ОСОБЕННО ИСТОРИИ РУССКО-КИТАЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ» (БСЭ, 1953, выделено мной. – О.Г.).

Надо полагать, Иоакинфу и Палладию поступила команда от руководства РГПЦ (Российской Греко-Православной церкви) оставить все другие дела, войти в тесный контакт с иезуитами и ни в коем случае не допустить разночтения во всём том, что уже написали китайцам о Журах и Манжурах, о Приморье, Приамурье и Маньчжурии «просветители» от Ватикана с тем, что будет написано о них в российской истории. Разумеется, не во славу России, а во вред ей. Палладий, видимо, успешно утряс возникшие вопросы с иезуитами и поторопился на только что присоединённые к России территории:
«Поездка знаменитого синолога в 1870-1872 гг. из Пекина через Маньчжурию до Благовещенкска, а затем через Хабаровск в Приморье, несомненно, ускорили организацию в 1884 г. во Владивостоке Общества изучения Амурского края. Работы П.Кафарова, а затем исследования членов этого Общества открывают КАЧЕСТВЕННО НОВЫЙ ЭТАП В ИСТОРИИ АРХЕОЛОГО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ ЮГА РУССКОГО ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА (Медведев В.Е. Там же, стр. 9. Выделено мной. – О.Г.).

И Общество изучения Амурского края в заданном Кафаровым режиме начало прилежно трудиться. А печатные труды всех четырёх синологов исправно публикуются в С.-Петербурге в течение всех 1860-70-х гг.

Прошу обратить внимание читателя на то, что, например, в среднеазиатские и все другие территории после присоединения их к России РГПЦ-РПЦ почему-то не посылала своих «учёных» с целью систематизации археологических памятников и организации «Обществ изучения … края».

3.

Что же это за «качественно новый этап в истории археолого-этнографического изучения юга русского Дальнего Востока»? «Качественно новый этап» это значит: подобострастно китайский и откровенно антирусский. Однако процесс исторической китаизации Приморья шёл ни шатко, ни валко вплоть до появления в крепости Владивосток 28-летнего поручика В. К, Арсеньева.

«С 1899 по 1930 г на Дальнем Востоке работал известный исследователь, путешественник-натуралист и писатель Владимир Клавдиевич Арсеньев. За 30 лет своей неустанной деятельности В.К.Арсеньев выполнил ряд крупных исследований, посвящённых изучению различных районов Дальнего Востока, и опубликовал 62 работы научного, популярного и литературно-художественного характера. Из них самые замечательные – «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала» стали чрезвычайно популярными и любимыми у широких кругов советских читателей» (Кабанов Н.Е. Предисловие к сб.: Арсеньев В.К. В дебрях Уссурийского края. М., 1950).

Дифирамбы в адрес В.К. Арсеньева поются без малого сто лет. Его именем названы города и улицы, изучающие его наследие без устали клепают кандидатские и докторские диссертации. Дошло до того, что РПЦ собралась его… канонизировать. А между тем, одни просто не видят, другие не хотят видеть, что столь уважаемый ныне В.К.Арсеньев ловко подложил России и русскому народу большую свинью. Дело в том, что он, находясь на исконно русских землях (исконность их подтверждается многими и многими «доарсеньевскими» топонимами Приморья), уже более полувека как закреплённых за Россией соответствующими Русско-китайскими договорённостями, наносил их на карту как… китайские, давая горам, рекам, ручьям, падям, долинным, отдельным высотам, бухтам и т.д. китайские названия. Названий этих многие сотни! Например, только в книге «По Уссурийскому краю. Путешествие в горную область Сихоте-Алиня в 1902-1906 гг.» их около двухсот: Да-цзянь-шань, Дао-бин-хэ, Эр-цзо-цзы, У-ла-хэ, Ле-фу-хэ, Чжун-дай-цзы, Ям-му-гоу-цзы, Хуан-ни-хэ-цзы, Да-у-хэ-ми-гоу и т. д., и т. п. Это деяние было закреплено и на картах Приморья, и на карте мира. Китайцы не устают повторять, что если топонимы Приморья наши, то, следовательно, и территория Приморья всегда была нашими! Логично… Так В.К.Арсеньевым под наши дальневосточные территории была подложена топонимическая мина!

Пока нет достаточной доказательной базы того, что делал он это умышленно, являясь, предположительно, агентом английской разведки, которая активизировала в то время свою деятельность против России в Польше (Англия готовила Японию к войне с Россией), откуда и прибыл поручик во Владивосток. Скорее всего, с поручиком хорошо поработало то самое Общество изучения Амурского края, дислоцировавшееся в Приморье и основанное синологом Палладием (Кафаровым) и Ко.

Тут возникает интересный вопрос: откуда набирал В.К.Арсеньев китайские топонимы? Сам он их сочинять не мог, поскольку не знал китайского языка. Значит, он их черпал из уст незаконно промышлявших тогда в Уссурийской тайге бродяг-китайцев («хунхузов»). Это при том, что он имел возможность спрашивать, что как называется, и у казаков, вот уже пятьдесят лет осваивавших край, и у русских старообрядцев, устремившихся сюда после «реформ» 1666 г. в РГПЦ. Это при том, что он мог как путешественник-первопроходец давать объектам на местности такие топонимы, которые привязывали бы её к Центральной России. По примеру западноевропейцев, которые, нанося на карту вновь открываемые ими земли, неизменно давали им названия, лингвистически привязанные к своей родине.

«Сколько обитало на территории русского Дальнего Востока незаконно проникших китайцев, корейцев, японцев, никто не считал. Чехов писал в 1890 г. из Благовещенска в Петербург А.С. Суворину: «Китайцы начинают встречаться с Иркутска, а здесь их больше, чем мух…»

«Гнездились» они в основном В ГЛУХОЙ ТАЙГЕ, но и в городах их было достаточно. По переписи конца XIX века во Владивостоке проживало немногим больше 29 тыс. человек, и среди них числилось более 10 тыс. китайцев, 1360 корейцев и 1260 японцев. Побывавший на Дальнем Востоке норвежский исследователь Фритьоф Нансен сообщил, что в 1910 г. население города насчитывало 89 600 человек, из них русских – 53 тысячи, китайцев – 29 тысяч, корейцев 3200 и 2300 японцев» (Сумашедов Б. Невидимый фронт капитана Арсеньева. «Чудеса и приключения» №10, 2006. Выделено мной. – О.Г.).

Вот «гнездившиеся в глухой тайге» китайцы и поведали путешественнику, что как в Приморье называется. При этом В.К.Арсеньев подчёркивал как бы свою непричастность к ним:

««Как казаки в Запорожскую Сечь, так и в Уссурийский край шли китайцы, - напишет Арсеньев в своей книге. – Это были или преступники, которые спасались от наказаний и бежали из своего государства, или такие, которые не хотели подчиниться законам империи и желали жить в полнейшей свободе на воле».

Китайцы перебирались за Уссури и Амур из Сунгарийского края, куда из центральных районов Поднебесной ссылались преступники. Не знавшие семейного очага бродяги, «всякого рода негодяи, подозрительные личности, беглые и тому подобный сброд». Русских, добавляет автор, «они считали вассалами и требовали от них дани».

Вот с кем предстояло встречаться в тайге арсеньевским экспедициям, которые называли Амурскими (хотя проходили они в Уссурийском крае)» (Сумашедов Б. Там же.).

Если Арсеньев действительно игнорировал китайцев-хунхузов в своём топонимическом творчестве, то тогда можно высказать версию, что в экспедициях Арсеньева тайно присутствовал знаток китайского языка из Общества изучения Амурского края. Однако и это маловероятно, потому что записанные в тайге на слух китайские слово-слоги и уже опубликованные он потом сам же исправлял в последующих изданиях, пытаясь с помощью русско-китайского словаря придать им хоть какой-то смысл. Например, в книге «По Уссурийскому краю»: «Эль-Поуза» исправлено на Эр-цзо-цзы (вторая заводь), «Кангоузу» - на Гань-гоу-цзы (сухая падь), «Тудинза» - на Ту-дин-цзы (земляная вершина) и мн., мн. др. В такой ситуации издатели всегда рядом прописывают иероглифы, потому что только конкретным иероглифом можно окончательно проштемпелевать значение произнесённого слова в китайском языке. В обширных «Примечаниях», сопровождающих все без исключения книги Арсеньева, иероглифов, уточняющих топонимы, нет: издатели Арсеньева не хотят сделаться смешными в глазах знатоков китайского языка. Тем поразительней ажиотаж, раздуваемый вокруг этой личности.

В аннотации к публикации Бориса Сумашедова в журнале «Чудеса и приключения» пишется: «Автор рассказывает о белых пятнах в биографии знаменитого русского путешественника, о тайных задачах его географических и этнографических экспедиций». Оказывается:

«Во Владивостоке Арсеньев стал учиться разведывательному делу. И быстро овладел им. Мы мало знаем об этой стороне военной биографии знаменитого путешественника. Точно лишь известно, что поручика в 1902 г. назначают командиром крепостной конно-охотничьей команды – мобильной разведывательной группы. «Охотники подбирались обычно из казаков. …Весной 1905 г., когда Россия начала войну с Японией, Арсеньева производят в штабс-капитаны и подчиняют ему уже две команды. … Арсеньевские охотники задержали немало шпионов и диверсантов. … Генерал-губернатор Приамурского края П.Ф.Унтербергер быстро оценил способности капитана Арсеньева и перевёл его поближе к штабу, в Хабаровск. А весной 1906 г. назначил начальником большой экспедиции в Сихотэ-Алиньскую тайгу.

Генерал-губернатор рассчитывал, что Арсеньев с приданными ему офицерами и стрелками реализует свой опыт, накопленный в разведывательных рейдах во время минувшей войны. Громадные пространства – от побережья Японского моря и по распадкам, рекам, склонам Сихотэ-Алиньского хребта, его перевалам – надо было преодолеть пешим ходом, чтобы знать досконально, где возможны высадки вражеских десантов, где пройти войскам, где наступать, где обороняться, маневрировать...

Был в перечне поставленных задач пункт «Сведения о японских шпионах»» (Сумашедов Б. Там же).

Первые путешествия Арсеньева начинаются в 1902 г. и тоже совмещаются, надо полагать, с обязанностями «охотника за шпионами и диверсантами». Однако вот как встречает он в 1902 г. неожиданно появившегося на его таёжном становище странного бродягу.

«- Стреляй не надо! Моя люди!.. – послышался из темноты голос, и через несколько минут к нашему огню подошёл человек.

Одет он был в куртку из выделанной оленьей кожи и такие же штаны. На голове у него была какая-то повязки, на ногах унты, за спиной большая котомка, а в руках сошки и старая длинная бердана.

- Здравствуй, капитан, - сказал пришедший, обратясь ко мне.

…Не расспрашивая его, кто он и откуда, я предложил ему поесть. Так принято делать в тайге» (Арсеньев В.К. Сб.: В дебрях Уссурийского края. М., 1950, стр. 21).

Так возник в жизни Арсеньева его знаменитый проводник Дерсу Узала. По моему глубочайшему убеждению, это был хорошо подготовленный японский шпион. И если борец с диверсантами и шпионами не спросил никаких документов и наивно поверил в рассказы «Дерсу» о погибшей в эпидемии семье, в рассказы о тайнах поведения зверей и птиц и прочим деталям его простенькой «легенды», то это странно. «Дерсу» посопровождал Арсеньева, сколько ему было надо, затем просто исчез из его поля зрения. Перед тем как исчезнуть в 1906 г., на этот раз навсегда (кстати в аккурат после выполнения весьма ответственного задания генерал-губернатора П.Ф.Унтербергера), чтобы отчитаться в Токио (а может быть, и в Лондоне) о проделанной работе, «Дерсу» инсценировал собственное убийство на станции Корфовская вблизи Хабаровска.

«Недели через две … я получил телеграмму следующего содержания. «Человек, посланный вами в тайгу, найден убитым».

«Дерсу!» - мелькнуло у меня в голове. Я вспомнил, что для того, чтобы в городе его не задерживала полиция, я выдал ему свою визитную карточку с надписью на оборотной стороне, кто он, и что жительство имеет у меня. Вероятно, эту карточку нашли и дали мне знать по телеграфу. … Двое рабочих копали могилу, а рядом с ней на земле лежало чьё-то тело, покрытое рогожей. По знакомой мне обуви на ногах я узнал покойника.

- Дерсу! Дерсу! – невольно вырвалось у меня из груди» (Арсеньев В.К. Там же, стр. 526-527).

Что ж вы, Владимир Клавдиевич, взглянули на обувь, а не в лицо убитого «Дерсу»? Так и не взглянули бы. Но: «Рабочие подошли к Дерсу и сняли с него рогожку. Прорвавшийся сквозь густую хвою солнечный луч упал на землю и озарил лицо покойника. Оно почти не изменилось» (Там же, стр. 527). Надо полагать, опытному диверсанту найти в тайге похожего на себя нанайца, убить и переодеть его в свою одежду не составляло никакого труда… А визитка? Конечно же, оставлена на трупе. «Элементарно, Ватсон!» - как сказал бы Шерлок Холмс.

О высоком уровне японской разведки уже немало написано. Известно, что командующий флотом адмирал Того, желая убедиться в правильности выбранной им тактики борьбы с русскими, лично вёл разведку в Порт-Артуре в качестве «золотаря», т. е. чистил уборные в русских солдатских и офицерских казармах.

Высочайший уровень подготовки японского шпиона, проникшего в Петербург под видом раненого русского офицера, показал писатель А.И.Куприн а рассказе «Штабс-капитан Рыбников». Его не смогли разоблачить лучшие агенты русской разведки, это сделала проститутка в борделе, услышавшая, как её клиент вдруг закричал во сне «Банзай!» (см. сб.: Куприн А. И. Река жизни. «Лениздат», 1986).

Командарм отступающей перед угрозой японского вторжения Нижнеамурской Красной армии Яков Иванович Тряпицын, весной 1920 г. покидая со своим штабом Николаевск-на-Амуре, имел неосторожность нанять подвернувшегося под руку тунгуса в качестве проводника. «Проводник» двадцать двое суток водил отряд по тайге, хотя пройти надо было всего 400 км до посёлка Керби. Без сомнения, ловко изображал из себя природного следопыта и таёжника-тунгуса японский лазутчик. Потерянного времени оказалось достаточно, чтобы в среде беженцев, скопившихся в Керби, вызвать озлобление против Тряпицына, а затем осудить и расстрелять со всем его штабом.

Знаменитый японский кинорежиссер Акира Куросава вовсе неспроста вдруг загорелся снимать фильм «Дерсу Узала» (1975): видимо, чтобы воспеть до сего времени засекречено японского разведчика.

Ещё один образ таёжного проводника подарил дальневосточной литературе писатель Гр. Федосеев («Смерть меня подождёт», «Тропою испытаний» и др.), в качестве топографа-геодезиста наносившего на карту хребет Джугджур в 1950-60 гг. Это эвенк Улукиткан. «Геодезистам и топографам благодаря Улукиткану удалось сохранить на карте этого региона названия рек, озёр, хребтов» (Федосеев Гр. Последний костёр. Избр. пр., т.2. М., «Худ. лит», 1976, стр.398). А где топонимины, зафиксированные В.К.Арсеньевым со слов ЕГО проводника?

К моей маме, Лахмостовой Зое Леонтьевне, всю жизнь проработавшей наблюдателем метеопоста в нижнем течении реки Бикин (один из правых притоков Уссури) в районе посёлка Лесопильное, нередко наезжал с верховьев Бикина её начальник, техник-метеоролог – удегеец по фамилии Уза (само собой, без окончания «-ла», которое идёт из китайского языка и означает «старик»). Уза – это название одного из родов народа Уде. Если Дерсу УЗАла не японский шпион, то к роду Уза он не может не принадлежать; и потому мне показалось странным, почему техник-метеорогог Уза за много лет ни разу не загордился столь знаменитым родственником, почему в крупном удегейском посёлке Красный Яр до сих пор нет памятника Дерсу? Когда я однажды спросил у техника о Дерсу Узала, то Уза вдруг побледнел, странно посмотрел на меня и ничего не ответил. Перебирали они, удегейцы, своих родственников, надо полагать, досконально, но безрезультатно: не было в роду Уза Дерсу Узала. Никогда. Побледнел и промолчал техник Уза потому, видимо, что получил инструктаж «не болтать!» от сотрудников Приморского КГБ…

4.

Среди иллюстраций к этому очерку вы увидите изображение не то людей, не то бесов. Один из них машет мотыгой, а другой вспахивает поле. Это фрагмент крупного панно, выполненного на стене Приморского Государственного музея (ПГОМ) им. В.К.Арсеньева, точнее - в зале, где расположена экспозиция, посвящённая государству Чжурчженей I-XIII вв. Изображённые на панно крестьяне – якобы и есть чжурчжени. О том, что это не русские, а китайцы (интересно, на основании чего всё-таки?) можно судить по их одеянию и, главное, - по причёске! В причёске-то и есть вся научная «прелесть» данной экспозиции. Имея в виду обитателей Приморья I-XIII вв. устроители этой экспозиции изобразили причёски китайцев… второй половины XVII-начала ХХ вв.! Эту уродующую человека причёску (выбривать голову спереди, а остававшиеся сзади волосы заплетать в косичку) насильно, в знак покорности себе ввели в «моду» маньчжуры, завоевавшие Китай и севшие на китайский престол в 1644 г. Устроители этого отдела не могли не знать этой подробности. Рассчитана эта «неточность» на часто посещающих музей китайцев, помнящих ещё эти косички, но не знающих, что введены они были всего лишь 350 лет назад. Понятно: в притянутом за уши подтексте для них содержится информация о приоритете Китая на конкретную российскую территорию.
В этой экспозиции есть ещё одно панно – многокрасочное, несомненно стоившее Музею больших денег, на котором изображены будни блистательной столицы Чжурчженей, населённую не менее блистательными её жителями: тут и полководцы, и купцы, и какие-то чиновники. «Естественно», все они азиатской внешности и одеты в китайские костюмы.

Из представленных в экспозиции археологических находок в Приморье преобладает те, которые приятны глазу китайца.

В 2000-м году, приехав в свой родной город Владивосток, я услышал от друзей, что отдел Чжурчженей Музея несколько раз в день превращают в импровизированную площадку для митингов посещающие Музей китайцы-туристы (их может прибывать до 5-6 в день.) Отправившись в Музей, я спросил у пенсионерок – дежурных смотрителей этого отдела - правда ли это? Они ответили: «Совершеннейшая правда! Вы сами можете убедиться, если немного подождёте».

И, в самом деле, очередная группа туристов из Китая скоро появилась. Скука на их лицах сменилась оживлением. Всё громче и громче они стали кричать: «Смотрите, смотрите! Русские сами признаются, что Приморье когда-то принадлежало нам, китайцам! Русские это оккупанты! Пусть русские свиньи убираются отсюда!». Ситуация усугублялась ещё и тем, что группу сопровождал не российский гид, а китайский, надо полагать, – практикующийся в антирусской пропаганде политработник НОАК. Он-то и подогревал митингующих.

Во Владивосток в 2003-го я увидел, что русофобская вакханалия в Музее не прекращается. Бестактность посещающих его китайцев всё та же.

«В Москве разгорается скандал между Комитетом по туризму и китайскими экскурсоводами. Во время осмотра достопримечательностей московского Кремля экскурсоводы рассказывают о России, как о «варварском королевстве, незаконно отобравшем Дальний Восток и Сибирь у Китая», передаёт «Эхо Москвы». Поведение китайских экскурсоводов вызвало беспокойство в Ростуризме.

Как отмечает доктор исторических наук Института стран Азии и Африки Константин Тертицкий, некоторым из китайцев присущ шовинизм. «Они считают, что их культура самая древняя, а все прочие народы находятся ниже их по уровню развития», - считает Тертицкий.

Чиновники намерены подключить к разбирательству ФСБ, МВД и федеральное правительство.

Первый подобный инцидент произошёл несколько месяцев назад во время визита председателя КНР Ху Цзинтао в Москву. Китайский ансамбль «Весна» готовился исполнить песню «Размышления о России», наполненную сарказмом в отношении России,